Соловил-соловушка. Дмитрий Быков — о новом способе счастья

08.08.2012
автор: Дмитрий Быков
смотрели: 11273

Тэги:

Я хочу рассказать об одной штуке, которая вам скорей всего нужна, но вряд ли вы о ней знаете.

Этих штук на всю Москву, по-моему, не больше десятка, а в действии я вообще пока не наблюдал ее ни разу. Говорю с полной уверенностью: это вещь из будущего. Через три года на ней будет рассекать если не вся подростковая Москва, то по крайней мере самая продвинутая ее часть. Эта штука сильно потеснит скейты и вытеснит самокаты.

Сразу хочу всех предупредить: выдумавшая ее компания Inventist и лично ее глава Шейн Чен не платят мне за весь этот текст ни цента, да я бы и не взял. Они небольшая, сравнительно небогатая и малоизвестная покуда контора. Это в моем детстве весь мир уже подсел бы на такое изобретение — тогда, вспоминает БГ, любая новая музыкальная примочка, любой нестандартный ход становились событием, все кидались обсуждать, перенимать, осваивать, а сегодня... Как формулирует он же, «ценность вещи пропорциональна трудности ее добывания». Все стало доступно благодаря одному мышиному клику, будь то музыка, новый фильм или экзотический гаджет. В случае с этим устройством, однако, трудность налицо: приобрести ее — полдела, надо еще приручить (приножить?), и это куда сложней, чем утверждают производители. Бум потому и возникнет, что ощущения, вызываемые этой штукой, очень забавны. В последний раз я так прикалывался, освоив велосипед.

Мало того, что эта штука экономична, экологична, безвредна, полезна, очень смешна со стороны и удобна при переноске. Она предполагает ровно ту меру самостоятельности, которая сегодня так востребована: это революция, сравнимая с плейером, когда простые наушники надежно отделяли тебя от внешнего мира. Вот почему описываемый предмет перспективен для всего мира, но особенно для России, где способность ненавязчиво отделяться от социума сделается в ближайшее время вопросом выживания.

solowheel

Так что денег с Чена я не взял бы, тем более что он явный благодетель человечества. А вот вторую такую штуку взял бы. Она недорогая, конечно, — полторы штуки в Штатах (скоро будет меньше), чуть больше двух у нас (боюсь, будет больше). Но от него мне было бы приятно. С автографом сбоку.

Расскажу сразу: называется он «соловил», solowheel, и весит порядка девяти килограммов.

Увидел я его в Штатах, где он, собственно, и делается. Я там гостил в апреле этого года и мечтал купить совершенно другой предмет, а именно яки-байк. Это такой велосипед, основанный на принципе сегвея. Про сегвей, наверное, тоже придется рассказать, хотя бы бегло. Это мой любимый вид транспорта. Три года назад, когда я его купил, в Москве еще надо было объяснять, что он такое. С тех пор сегвеями обзавелись многие — включая, увы, организаторов селигерского форума: фотография, где на X2 раскатывает Василий Якеменко, надолго испортила мне настроение. Но он ведь, наверное, и хлеб ест — что ж мне теперь, на воду переходить? Два сегвея завелись прямо в нашем районе, в непосредственной близости от Воробьевых гор, где лучше всего кататься. На ВДНХ образовался клуб, они там соревнуются и собираются для долгих прогулок. Раньше появление сегвея на московских улицах вызывало восторг, шок, смешок — за мной однажды патрульная машина ГАИ погналась, хотели покататься; сейчас, конечно, тоже оглядываются, но по крайней мере знают название.

Ездить на сегвее — одно из самых больших удовольствий, доступных человеку. Первые два года я в свободное время вообще с него не слезал — примерно с апреля по ноябрь, потому что дальше ему в наших краях холодно. На нем отлично сочинять. Усилий он почти не требует, осваивать его не нужно, заряда хватает на шесть-восемь часов — короче, ходить после него как-то уже унизительно. Особой прагматики в сегвее нет — на нем хорошо ездить на работу, если она близко и есть где его оставить, а так-то он вещь сугубо прогулочная. Однако в смысле наслаждения от езды он далеко обгоняет машину — так мне кажется. Вообще это такие сильно усовершенствованные ноги. Разгоняется он до двадцати пяти километров в час, хотя лично мне хватает и двадцати; ездит по любым поверхностям; свободно поднимается в гору. Заряжается часов пять-шесть. Единственный его минус в том, что он тяжелый, и вытаскивать его из средней советской квартиры, тем более из подъезда, все-таки не пряник, но в сравнении с последующим восторгом все фигня.

solowheel

Сегвей, изобретенный гениальным Дином Кейменом как побочный результат его многолетней работы над шагающим инвалидным креслом, выглядит примерно как старый, всем знакомый полотер, только вместо двух щеток у него внизу два колеса — иногда маленьких, иногда больших. Они стоят не последовательно, как у велосипеда, а параллельно. Между ними площадка, на которой стоишь. От площадки отходит вертикальный, чуть наклоненный вперед руль, которым рулишь. Все. Внутри конструкции четыре гироскопа и датчики, замеряющие ваше положение сто раз в секунду. Упасть в принципе нельзя, если только вам не приспичит нарочно наезжать на слишком высокие бордюры (низкие он перепрыгивает). Говорят, с него все-таки сумел упасть Джордж Буш, но это он просто въехал в пруд. Вообще на сегвее наступает иногда момент, когда тебе уже кажется, что эта машина может все. Тогда она становится для вас действительно опасной — люди начинают устраивать на ней фокусы, взбираться на горы, прыгать, а этого сегвей не любит. Ему милы люди аккуратные, скромные, без претензий. Так что надо иногда сказать себе «стоп». Я, кстати, ловил себя на том, что машина слушается именно мыслей — вероятно потому, что, отдав себе мысленную команду, начинаешь ее выполнять, тормозить или ускоряться. Но вообще-то с сегвеем можно разговаривать, это проверено — он ловит мысли, а то и подсказывает их.

И вот нам с сынком захотелось яки-байк — сравнительно дешевую велосипедную модификацию сегвея, и я полез на всякие сайты с оригинальными средствами передвижения. Тут-то мне и встретился соловил, или, в домашнем обиходе, соловушка — предмет, сразивший меня экономностью и какой-то особой, высокой смехотворностью, какая отличает в быту только истинных гениев.

Всем памятен циничный анекдот о том, как некая кладбищенская контора решает экономить. «Давайте для экономии места хоронить не горизонтально, а вертикально, — предлагает один. — Больше влезет». «И без гробов, — предлагает другой, — расходов меньше». «Тогда уж, — предлагает третий, — давайте по пояс закапывать: покрасишь серебряночкой, сразу и памятник».

Соловил — пример аналогичного подхода к сегвею. Зачем два колеса? На скорости вполне можно балансировать и на одном. Площадку делаем не между, а по бокам — надеваем на обычное колесо кожух, к нему приделываем такие как бы крылышки, встаем сверху, и вперед. Руль тоже ни к чему — в функции руля будет сам ездок. Куда отклонится, туда и поедет. Датчики, замеряющие положение, убрать: достаточно гироскопа, чтобы машина не ехала назад. Балансировать покупатель выучится сам (Чен, насколько я знаю, до сих пор не выучился — ему некогда, он еще что-то изобретает). Соответственно меняется и стоимость: сегвей стоит минимум шесть тысяч баксов (ладно, подержанный — четыре), а соловил — полторы, с тенденцией к понижению. И в прошлом году его показали на нескольких выставках, главным образом в Штатах; и надо с сожалением признать, что особого успеха он не имел. Впрочем, сегвей тоже сначала многих разочаровал — прошли годы, понадобились сотни восторженных отзывов, чтобы эта странная на первый взгляд чисто развлекательная конструкция доказала свою полезность и вошла в моду. С соловилом все еще сложней: некоторые пожелали тут же, на выставке, его опробовать. Им казалось, что это очень просто. В самом деле, особенность соловила такова, что когда перед тобой ездит кто-то другой, езда кажется элементарным, естественным делом. Потом пробуешь, все понимаешь и… идешь покупать велосипед. Или сегвей. Или самокат на худой конец. В общем, что-то полегче в управлении. Но на соловил долго еще не влезаешь — потому что по самолюбию он в первый момент ударяет сильно. Правда, потом, когда поедешь, это первое унижение многократно компенсируется. Но в первый момент ты уверен, что эта штука вообще не для тебя, а для демонстрации ее наняли специально обученного акробата.

Русский человек — как соловил: если он не движется вперед, то падает, а история уезжает из-под него

Кстати, в Inventist эту особенность покупательской психики быстро просекли и решили продавать свою машину не иначе как в сети. То есть испробовать ее вы не можете. Только заказать, и вам привезут. Своего магазина у них нет, как и положено кампании XXIвека: только интернет-продажи. Причем только с предоплатой по карте американского гражданина.

Вот тут я встал в тупик.

У меня полно американских друзей. У одного из них — Степана Пачикова, который сам изобрел несколько замечательных компьютерных приспособлений плюс постоянно генерирует идеи по спасению России, — я как раз остановился. Пачиков быстро изучил поразивший меня прибор, загорелся идеей и предоставил в полное мое распоряжение свою кредитку, но я этой добротой воспользоваться не мог.

Есть, конечно, выдающийся американский профессор (и русский писатель, ибо проза его написана по-нашему) Александр Жолковский. Живет он как раз в Калифорнии, где и расположен офис Inventist, и тоже готов был предоставить кредитку по причинам своей крайней щедрости, тем более что я потом эти деньги немедленно вернул бы. Просто у меня кредитка российская. Но просить Жолковского я не мог уже по другой причине. Дать-то он дал бы, и даже больше, чем несчастные полторы штуки. Но он извел бы меня такими гнусными издевательствами, такими намеками на мою неуклюжесть, такой проповедью велосипеда как панацеи, что я забоялся даже рассказывать ему про соловил. С меня хватило сцены покупки сегвея. Пока я выбирал себе машину в скромном магазинчике на берегу океана, Жолковский сочинял балладу, где к слову «сегвей» подбирались рифмы типа «филей» и «жирней», а жена его Лада Панова, тоже хороший филолог, активно ему в этом помогала.

solowheel

Но был у меня в Калифорнии резервный вариант.

Там живет Алекс — то есть Саша — Альшванг, в прошлом бакинец, а ныне организатор всяческих концертов, гастролей и творческих встреч. Почему-то я с первого взгляда понял, что могу этому человеку рассказать о себе все: возможно, сработала общая любовь к городу Баку, каким он был когда-то. Альшванг выглядит ленивым и даже толстым, но, как все толстые люди, он стремителен, когда надо. Стремительно приходит на помощь, очень быстро все понимает, а водит так, как водили в Баку только люди, дружные со всей милицией. И я написал Альшвангу, кинув ему ссылку на ютубовский ролик с соловилом, и он не высмеял меня. Он молча — и очень быстро, как всегда, — заказал соловил, и его привезли через неделю, в точности как обещали. Ровно в тот день, когда я добрался до Калифорнии.

По дороге я заехал в Кливленд, к другой дружественной русской паре. Там живет замечательный человек Жанна Магарам, большой друг российских поэтов и бардов и тоже устроитель их выступлений. Я у них с мужем какое-то время погостил, и понимающая все Жанна была единственным, кажется, человеком, который поверил в реальность соловила. То есть в то, что я когда-нибудь на нем поеду.

— Это трудно, но ты справишься, — сказала она в обычной бардовской манере, когда непонятно, ржут над тобой или сострадают. Во всяком случае ей стало интересно. Она попросила обязательно отснять для нее этот процесс и прислать. Муж и дети Жанны Магарам отнеслись к происходящему более трезво. Муж, имея техническое образование, усомнился, что эта вещь меня выдержит, а дети предложили попрактиковаться на такой штуке, которая я не знаю, как называется, но представляет собою как бы штырь, тоже с платформами по бокам. На нем надо прыгать. Стоять он, понятное дело, не может. Я испрыгал им весь садик, но больше двух прыжков не выдерживал и падал в цветы. В общем, к тому моменту, когда нам с Альшвангом привезли соловил, я уже сильно раскаивался во всей этой затее.

Выглядело это так. Мы сидели в кафе при русском магазине и пили абсент, который оба любим. Этим абсентом я подогревал свою храбрость. Альшванг подбадривал меня в том смысле, что настоящий мужчина — всегда экспериментатор. Вот, говорил он, сейчас сюда приедут люди, желающие тебя послушать. Ты будешь им читать стихи, а в конце поедешь на соловиле, прикинь, какой бонус! Соловил в это время заряжался в углу. Он должен был заряжаться два часа. При этом зарядное устройство уютно шумело, а соловил подмигивал огоньком. Есть у него такой огонек: включаешь — зеленый, неисправность — красный, недозарядка — оранжевый.

Заряжался он, как мне казалось, бесконечно долго. Мы уже полностью зарядились, а он еще нет. Наконец он замигал зелененьким, мы вынесли его во двор и расправили ему крылышки, на которые мне предстояло встать.

— Держись за меня! — великодушно предложил Альшванг, но он не знал, с кем имеет дело. Я довольно быстро повалился на него, а соловил уехал от нас и упал на бок. Это повторялось раза три. На четвертый, обняв Альшванга за шею, я смог встать на крылышки и проехать метров пять. Еще через час — когда уже собиралась публика — я проезжал метров десять, держа Альшванга за руку. Оба мы взмокли. Я отчетливо понимал, что сам не поеду на этой штуке никогда, ни при каких обстоятельствах, ни под какой угрозой — случилась напрасная трата денег, рухнула еще одна моя иллюзия, а сам я ни на что не годен и т. д. Мысли такого рода посещают меня регулярно. Они, наверное, посещают всех — просто других они вгоняют в депрессию, а меня, напротив, стимулируют. Публика, собравшаяся вокруг, давала советы.

Встать на соловил, однако, никто не решался. Наконец один мужик, очень спортивный с виду, не встал, а прямо-таки вспрыгнул на соловил и упал уже прямо на меня. Я почувствовал себя отмщенным, но лишь отчасти.

solowheel

На следующий день мы с Альшвангом поняли, как надо действовать. Мы купили лыжные палки, чтобы в случае чего опираться. В теории это выглядело очень красиво. На практике я тут же сломал одну палку, неосторожно опершись на нее всем весом. С помощью оставшейся Альшванг предложил мне балансировать. На другого человека я бы обиделся, но с этим меня многое связывало.

От «Укрощения велосипеда», как оно описано у Марка Твена, вся эта история отличалась тем, что где-то на дне сознания я все равно был уверен, что соловил еще доставит мне много радости; что выбрал я его совершенно правильно; что я уже умею на нем ездить — осталось только раскрепостить это умение. Забегая вперед, скажу, что взять деньги за соловил Альшванг отказался категорически. Он сказал, что не ржал так лет тридцать — с тех пор, как участвовал в КВН в качестве члена бакинской команды; и когда я смотрю на фотографии, изготовленные неизвестными доброжелателями при наших первых тренировках, я могу его понять. В конце концов для соловила была куплена специальная сумочка, я протащил его в самолет и отбыл с ним на родину, где тренировки возобновились, благо в Москву пришла наконец весна.

Тренировочные ролики от производителя, в изобилии лежащие в сети, учат нас, что наилучший способ обучения — держаться поначалу за кого-нибудь, бегущего рядом. Я держался не только поначалу. Бежать рядом и при этом поддерживать меня могли, понятное дело, не все. Наибольший вклад в обучение внесла Лера Жарова — мой любимый соавтор и заодно обозреватель отдела культуры газеты «Собеседник». Сама Жарова тоже захотела учиться, и мне пришлось бегать рядом с ней. Слух о соловиле — загадочном устройстве, о котором на сайте Inventistнаписано «Мы заново изобрели колесо!», дошел до газеты, где мне как раз предложили вести колонку. Они решили, что назвать ее надо «Колесо обозрения», а для портрета сфотографировать меня на соловиле. Сделать это было очень трудно. Фотограф вспотел больше меня. Он как-то уловил единственный момент, когда я уже оторвался от жаровской руки, но еще не упал. Получилось очень красиво.

Так прошел месяц. Не верьте, когда вам скажут, что для обучения на соловиле требуются пятнадцать минут. Я, конечно, не самый способный ученик, но с чувством равновесия у меня все в порядке. И на велосипеде я до сих пор чувствую себя вполне прилично, если, конечно, этот велосипед меня выдерживает. И хотя по родным Воробьевым горам и их окрестностям мы бегали по очереди далеко не каждый день, дней десять тренировок у нас набежало.

Это трудней велосипеда, интересней драки, а победитель чувствует себя так легко и независимо, что, право, ради этого стоит месяц падать на окружающих

Пока однажды, в одну прекрасную ночь, я не увидел во сне, что езжу на соловиле совершенно свободно.

…И когда я утром встал, так оно и оказалось.

То есть эта вещь не осваивается сразу. Навык копится в вас, как ртуть. И однажды его оказывается достаточно.

Разумеется, я еще не мог встать на него сам, проезжал не больше пятидесяти метров и часто нуждался в страховке. Но магическим образом выяснилось, что этот навык совершенствуется мгновенно. Жарова, кстати, тут же поехала сама — потому что, видимо, мы набегали и наездили примерно поровну. Однажды, кстати, — еще когда мы ездили из рук вон, — один приятель нас заснял, и мы отправили этот ролик жаровской матери. Она его посмотрела и выразилась лаконично:

— Шары на колесах.

Но когда мы отсняли друг друга уже в обучившемся состоянии — проезжая без остановок почти всю аллею МГУ, где хотели, видимо, поставить памятник лабрадору Кони, но по ошибке соорудили монумент великому юристу, — маловеры были посрамлены. Человек на соловиле выглядит не просто элегантно, но как-то даже победительно. Пешеход из будущего, одно слово. Почему я называю эту вещь транспортом будущего? Потому что он строго индивидуален, вдвоем на него не вскочишь, — а вот выучиться одному практически нереально. То есть он реализует одну из базовых истин: стать человеком ты можешь только с чьей-то помощью. А вот двигаться дальше ты обречен только в одиночку.

Когда ты впервые едешь без поддержки, еще не умея толком поворачивать, — кайф сродни первому разу на велосипеде, но круче, потому что как едет велосипед более-менее понятно. А как едет соловил — колесо с электромотором, развивающим скорость до двадцати километров в час, — понять в принципе невозможно и лучше вам об этом не задумываться. Серьезно говорю. Пусть об этом думает Шейн Чен, изобретатель и благодетель человечества, который на нем не ездит. А вы, как только начнете об этом задумываться, можете рухнуть сразу. Считайте, что это эксплуатация неизвестной природной силы. Думаю, что эта сила — ваше самолюбие.

solowheel

Мне рисуется Москва будущего, в которой не будет пробок, в которой и бензинные пары будут окутывать только МКАД да третье кольцо, — а соловил, который научится ездить не шесть, а двенадцать часов подряд, станет главным транспортом: с работы и на работу, в гости, на свидание. Упасть с него трудно, всегда можно успеть соскочить. Никто никого не толкает — всем хватает места. Человек и вправду всегда мечтал, чтобы к нему было приделано колесо. А здесь оно в него буквально вставлено. Учить кататься на соловиле будут так же, как сегодня учат на велике, — ведь и стоить он будет с годами примерно столько же. А уж на дачу, с поклажей, — это, так и быть, на сегвее.

Почему я считаю, что он нужен вам, лично вам, современному россиянину, у которого явно есть более достойный способ потратить две штуки баксов? Столько стоит, например, очень хороший велосипед, или пара месяцев аренды посредственной квартиры, или огромное количество действительно хорошей докторской колбасы, которую я люблю даже больше, чем копченую. При правильном расходовании можно на месяц снять квартиру, купить обычный велосипед и еще немного останется на колбасу.

Но мне кажется, что нам совершенно необходимо побеждать. Когда мы не побеждаем, мы деградируем. Русский человек — как соловил: если он не движется вперед, то падает, а история уезжает из-под него. Я думаю, русский народ так хорошо справляется с войнами или стихийными бедствиями исключительно потому, что в таких ситуациях начальство отступает. Оно ведь всегда мешает нам полноценно побеждать. А тут оно само боится и прячется. С силами начальства мы никогда бороться не можем, а с силами природы — запросто, мы ведь и сами природа.

И вот этому народу-победителю необходимы ежедневные победы, пусть хотя бы над соловилом. Это трудней велосипеда, интересней драки, а победитель чувствует себя так легко и независимо, что, право, ради этого стоит месяц падать на окружающих.

Я за последнее время много чего понаписал, поучаствовал в нескольких красивых акциях и даже привел в порядок заросший садовый участок, а это, сами понимаете, что такое. Но ничто из этих свершений не доставило мне такого блаженства — и такого самоуважения! — как вот это черно-красное колесо, которым я научился наконец управлять и никогда уже не разучусь.

Может, и с русской историей у нас когда-нибудь получится так же.

P.S. А еще у этого материала есть важная цель — я все-таки хочу показать Жанне Магарам, как мы это умеем. Почтовый ящик у нее заполнен, сообщения не принимаются. Жанна! Почисть ящик! И смотри, на что способен гражданин России, если ему не мешать.

Дмитрий Быков

Фото: Отар Беров